Тени затопили плотной волной нахлынувшей тьмы улицы уставшего города внезапно, почти без перехода к сумеркам. Они захлестнули широкие проспекты и улицы, прибоем беззвучно затопили дворы, лениво затекли в небольшие тупички между зданиями. И, как бы в ответ, город погнал навстречу мраку другую волну – света. Одни за другими вспыхивали окна, фонари, витрины магазинов, рекламные щиты и вывески ресторанов, отелей, театров, казино. И над всей этой картиной из ближайшего окна поплыл странновато-терпкий, почти неуловимый запах и потянулся вверх, к роскошному звездному небу. А вслед за ним рванулся звук бандеона [4] , заполоняя подсознание, пробуждая к жизни спокойно дремавшие, доселе совершенно неведомые силы и страсти. Будто какой-то невидимый гений стремился захватить людские души и подчинить себе помимо их воли, извлекая звуки из самых отдаленных уголков мироздания. Казалось, что это в тоске рыдают сами звезды. Божественная мелодия аргентинского танго парила, кружила над улицами, осеняя все вокруг, а ей вторил легкий горьковатый аромат матэ – нас приветствовал Буэнос-Айрес.

Столица Аргентины является одной из крупнейших в мире городских агломераций. Она занимает площадь около 4 000 кв. км, а число ее жителей (с пригородами) составляет более 12,6 млн человек – 40 % всего населения страны. Но для приезжих этот основной индустриальный, научный, культурный и туристический центр Аргентины уже многие годы ассоциируется с танго, футболом и напитком со странным названием матэ. Не забывая об этих символах Буэнос-Айреса, попытаемся поближе познакомиться с удивительным городом на Серебряной реке.

Он расположился на правом берегу в дельте Ла-Плата, в 275 км от Атлантического океана. Первым европейцем, добравшимся сюда в 1516 г., был Хуан Диас де Солис, который пытался со своим отрядом закрепиться в этих местах. Его судьба оказалась незавидной: воинственные индейцы племени керанди не брезговали людоедством, и отважный дон вошел в их меню… В 1526 г. Себастьян Кабот смог повторить путь своего предшественника и проследовал дальше на север по рекам Парагвай и Парана. Этот испанец почему-то не вызвал кулинарных мыслей у местного населения: индейцы встретили пришельцев хорошо, подарив большое количество серебряных украшений. Кабот решил, что новая земля и вправду богата этим металлом, и дал пройденному им водному пути название Рио де Ла-Плата – «Серебряная река». Несколько позднее на место современной столицы прибыл еще один отряд испанцев, которым командовал Диего Гарсия де Могер. Столкновение обеих экспедиций отнюдь не было мирным: и Каботу, и Могеру пришлось вернуться в Испанию, так и не добившись особых успехов в колонизации здешних земель. А вскоре после их ухода поселенцев, оставшихся в небольшом форте Эспириту-Санто, перебили индейцы. Но они недолго оставались единовластными хозяевами территории: сюда была направлена новая хорошо организованная испанская экспедиция под командованием авантюриста-конкистадора, аристократа Педро де Мендоса. В залив Ла-Плата она прибыла в январе 1536 г., после чего дон Педро основал на западном берегу новое поселение. Первоначально его название звучало как Сьюдад-дела-Сантиссима-Тринидад-и-Пуэрто-де-Нуэстра-Сеньора-де-Санта-Мария-де-Буэнос-Айрес, что в переводе означало «Город Пресвятой Троицы и порт Богоматери Святой Девы Марии – покровительницы попутного ветра». А саму территорию, чтоб не путать с рекой, испанец предложил именовать тоже Серебряной, но на латыни. Так появилась Аргентина. (Правда, оказалось, что вожделенный металл местные индейцы выменивали в соседней Боливии, а сами могли похвастать другими богатствами – мясом и пшеницей. Но это выяснилось только спустя 300 лет, когда жители привыкли к названию своей страны и перестали воспринимать его буквально.) А грандиозное имя нового города не знало даже большинство колонистов, предпочитая именовать его просто Байрес. Современная столица носит сокращенный вариант первоначального наименования, который означает просто «Попутный ветер».

А вот имя реки как-то не прижилось. Все почти сразу согласились с индейским вариантом – Парана. А полное название предоставили для украшения географических карт. Кстати, местные жители оказались в этом вопросе честнее испанцев – главная река Аргентины отличается столь же солидной мутностью, как и другие крупные водные артерии Южной Америки. На языке гуарани об этом так и говорится: Парана в переводе – «Большая мутная река».

Но и поселение, основанное доном Педро, было полностью разрушено: в 1537 г. был основан Асунсьон, будущая столица Парагвая – первое постоянное поселение испанцев на востоке Южной Америки. Из-за нехватки людей Буэнос-Айрес было решено покинуть, форт в июне 1541 г. был сожжен самими конкистадорами, а его жители перебрались в Асунсьон. Экспедиционный корпус Мендосы, попытавшийся подняться по реке Парана, повторил судьбу отряда де Солиса – индейские племена не желали делиться территорией с белыми пришельцами. Датой вторичного (и окончательного) основания города стал 1580 г., когда он был снова отстроен по приказу губернатора территории Ла-Платы, конкистадора Хуана де Гарая, прибывшего во главе отряда из 66 человек. Поселение наконец-то стало обретать черты нормального европейского города. Де Гарай, не мудрствуя лукаво, взял кусок телячьей кожи и нарисовал элементарный план будущего города. Конкистадор мало что смыслил в архитектуре и не был одним из предтеч модернизма, поэтому он, недолго думая, попросту расчертил все улицы под прямыми углами… В целом, эта прямоугольная сетка сохраняется до сих пор.

Не найдя на здешних землях серебра, испанцы потеряли к Байресу всякий интерес, и вскоре этот обыкновенный колониальный городок превратился в крупный центр контрабанды и работорговли, средоточие богатства, роскоши и легкой, разгульной жизни. (Ныне главную площадь перед Президентским дворцом украшает памятник купцам.)

Сегодня в Буэнос-Айресе мало что напоминает о том времени, а того, что принято называть колониальной архитектурой, почти не осталось. Так случилось, что старый город давно исчез с лица земли, будучи перестроен в конце XIX – начале XX веков.

Современная столица представляет собой самостоятельную административную единицу – федеральный округ. Кроме самого города, она включает в себя еще 19 пригородов и образует Большой Буэнос-Айрес. Здесь производится более половины всей промышленной продукции Аргентины, активно развиваются такие отрасли, как машиностроение, электротехническая, нефтеперерабатывающая, химическая, пищевая, текстильная, кожевенно-обувная, швейная. Но при этом столица почти не имеет на своей территории крупных промышленных гигантов, удел которых – усиленно загрязнять окружающую среду. Вместо них здесь действует сеть мелких и средних предприятий.

Депрессивный звук бандеона буквально вытягивал душу, вызывал безотчетную тоску. Музыка на грани слез металась, подхватывая тела тангеро, которым полагается грустить, но продолжать натиск на партнера. Изумительно красивые фигуры плавно переходили одна в другую, рассказывая о страсти, желании властвовать и отчаянии…

Ритм танго, можно сказать, отражает всю историю Аргентины и ее столицы. Буэнос-Айрес не был избалован покоем: неофициальная столица контрабандистов и работорговцев жила в напряженном ритме, а почти весь XIX век в стране бушевали гражданские войны. Только с их окончанием, в 1886 г., когда «город попутного ветра» был объявлен столицей государства, начался его небывалый экономический подъем. Внедрение новых технологий в сельском хозяйстве превратило Аргентину в одну из богатейших стран мира, позволив обойти своих старых конкурентов – Австралию и Канаду. Главной статьей дохода стала продажа мяса в Европу. Тогда на месте старого испанского города возник совершенно новый – отстроенный «мясной» буржуазией в соответствии с собственными представлениями о прекрасном. Лучшие архитекторы мира были свидетелями и участниками рождения этого мегаполиса. В то время Буэнос-Айрес украсили огромные проспекты и площади. Тогда же среди местного населения стал особо популярен матэ – напиток из мелко нарезанных листьев южноамериканского кустарника йерба. Европейцы переняли его у индейцев-гуарани, но долгое время за пределами Южной Америки о нем не имели ни малейшего представления. А в Аргентине, Парагвае или Бразилии друзьям не предлагали чай или кофе, да и сами жители этих стран больше предпочитали настой из листьев этого вечнозеленого кустарника. Напиток из йербы постепенно превратился в символ, объединяющий семью и друзей.